Вошла в мою душу откуда-то с тыла.
Никто и не ждал и не думал о ней.
Но вдруг оказалось: душа не остыла,
душа не устала, а стала умней.
И, справившись с первой досадой и злостью,
она поняла, что бороться невмочь,
что ей не осилить незваную гостью,
и нечего спорить,
и надо помочь.
Дикарке, упрямо забившейся в угол,
сказала душа моя:
— Раз уж ты тут,
давай мы по-честному скажем друг другу:
какие нас будни и праздники ждут.
Я рада тебе!
Стань же солнечным светом.
Стань песней.
Веди меня в утренний путь.
Последним решеньем, последним ответом,
последней свободой и силою будь.
Я рада тебе,
только я не позволю
глаза отводить на вопросы в ответ,
стать чьей-нибудь мукой,
стать чьей-нибудь болью.
Нет, ты не затем появилась на свет.
Пустыми упреками сердца не мучай,
забудь сожаленья и жалобы брось.
Живи для того, чтобы всем было лучше,
чтоб каждому чуточку лучше жилось.
Однако, такие задачи решая,
сама ты не много узнаешь утех.
Но раз уж ты тут,
так расти же большая,
умнее, добрее, красивее всех.
А если ты вдруг заскучаешь немножко,—
захочешь присесть на виду у окошка,
чтобы шире зеваки разинули рты...
Не стоит.
Нельзя.
Никакой суеты.
Прошу я большого, как небо, покоя,
какая беда ни ждала б впереди.
А если тебе не по силам такое,
тотчас, не раздумывая, уходи.
Тотчас уходи. Притворяться не надо.
...Но вздрогнули детские губы любви
в обиде.
Ну что ты!
Я верю.
Я рада.
Не гостьей,
а доброй хозяйкой живи!
|