Из савана оделся он в ливрею,
На ленту променял лавровый свой венец.
Не подражая больше Грею1,
С указкой втерся во дворец2 —
И что же вышло наконец?
Пред знатными сгибая шею,
Он руку жмет камер-лакею.
Бедный певец!
1824-1825
Примечания:
Представляет собою пародию на стихотворение Жуковского «Певец». Впервые — сб. «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений. Дополнение к 6 томам петербургского издания». Берлин, 1861, стр. 105 — как принадлежащая Пушкину (публикация Н. В. Гербеля). Как пушкинскую сообщил эту эпиграмму в свое время А. Е. Измайлов в письме П. Л. Яковлеву от 10 мая 1825 г. Пушкину эпиграмма приписывалась также В. П. Раевским в статье «Пушкин в лицее и лицейские его стихотворения» («Современник», 1863, No. 8, стр. 363). Вслед за Раевским эпиграмму приписывали Пушкину позднейшие исследователи. Н. И. Греч в воспоминаниях об А. Ф. Воейкове пишет, что Жуковский считал автором эпиграммы Ф. В. Булгарина, что прочел ее Жуковскому Воейков и что будто бы Жуковский после этого говорил Гречу: «Скажите Булгарину, что он напрасно думал уязвить меня своею эпиграммою; я во дворец не втирался, не жму руки никому. Но он принес этим большое удовольствие Воейкову, который прочитал мне эпиграмму с невыразимым восторгом». В примечании к этому месту своих воспоминаний Греч полностью привел текст эпиграммы, добавив при этом: «По отзывам некоторых лиц, это эпиграмма Пушкина, а по другим — Воейкова» (Н. И. Греч. Записки о моей жизни. Л., 1930, стр. 657). То, что Жуковский действительно слышал какую-то эпиграмму от Воейкова, подтверждается письмом А. И. Тургенева к П. А. Вяземскому от 22 мая 1825 г., где упомянуто о «мерзкой эпиграмме на чистого и чувствительного Жуковского» и о том, что Воейков «с торжеством поспешил первый прочесть эту эпиграмму Жуковскому» («Остафьевский архив», т. 3. СПб., 1899, стр. 127—128). На принадлежность эпиграммы Бестужеву впервые и притом совершенно определенно указал М. А. Бестужев, включивший эпиграмму в текст своих мемуаров. «Помню, как зашла речь о Жуковском,— писал М. А. Бестужев,— и как многие жалели, что лавры на его челе начинают блекнуть в придворной атмосфере, как от сожаления неприметно перешли к шуткам на его счет. Ходя взад и вперед с сигарами, закусывая пластовой капустой, то там, то сям вырывались стихи с оттенками эпиграммы или сарказма, и наконец брат Александр, при шуме возгласов и хохота, редижировал известную эпиграмму, приписанную впоследствии А. Пушкину...» («Воспоминания Бестужевых». М.—Л., 1951, стр. 54). В пользу авторства Бестужева высказался в старости и П. А. Вяземский, сделавший к эпиграмме (в экземпляре берлинского издания) пометку: «Не Пушкина, а Александра Бестужева, что подтверждается братом его в «Русской старине» Семевского» («Старина и новизна», кн. 8. М., 1904, стр. 37). А. Е. Измайлов привел эту эпиграмму в несколько иной редакции:
На саван променяв ливрею,
На пудры — лавры и венец,
С указкой втерся во дворец.
И что же вышло наконец?
Пред знатными сгибая шею,
Жмет руку он камер-лакею.
Бедный певец!
(«Воспоминания Бестужевых» М.—Л., 1951, примечание М. К. Азадовского, стр. 697—698). Датируем эпиграмму 1824 г., так как с января этого года в письмах Бестужева настойчиво повторяется тот же мотив. В письме к П. А Вяземскому от января 1824 г.: «Жуковского видел утром у выхода, он здоров, и пудра стала его стихия» («Литературное наследство», No. 60, кн. 1. М., 1956, стр. 211—212); в письме к неизвестному от 3 марта 1824 г.: «Жуковский пудрится» («Русская старина», 1889, No. 11, стр. 376); в письме к Пушкину от 9 марта 1825 г.: «...это [Байрон в переводах Козлова] лорд в Жуковского пудре» (А. А. Бестужев-Марлинский Сочинения в двух томах, т. 2. М., 1958, стр. 628).
1. Грей Томас — английский поэт XVIII века. Обратно
2. «С указкой втерся во дворец» — Жуковский обучал русскому языку жену великого князя, будущую императрицу Александру Федоровну, жену Николая I. Обратно